Нынешнее падение рейтинга Путина не значит ровным счетом ничего. Уровень его поддержки за время правления колебался много раз, и это снижение не выходит за пределы дежурных значений.
Об этом пишет Станислав Белковский, передает 24Daily.net со ссылкой на ТСН.
Мы должны понимать, что в России есть институт царя и идея царя. Особенность этого института – безальтернативность царя. То есть у царя не может быть никакого политического соперника в реальном времени. Рейтинг, например, Горбачева рухнул тогда, когда у него появился Ельцин, который воспринимался народом и обществом как его реальный конкурент.
У Ельцина всегда были проблемы с рейтингом, потому что у него тоже были актуальные соперники – Примаков, Лебедь и некоторые другие. У Путина нет и не может быть актуальных соперников в рамках нынешней политической системы. Он совершенно безальтернативен. Кроме того, в России нет свободных выборов. И при Путине — и не будет. Поэтому его текущий рейтинг ничего не значат.
Какой рейтинг у, скажем, любимого руководителя КНДР Ким Чен Ына? Это имеет какое-то значение? Пока Ким Чен Ын жив, у него правильный рейтинг. Когда его убьют соратники по борьбе, у него будет неправильный рейтинг.
То же самое в России. Пока он легитимен как царь, а царская легитимность, так называемый монархический ритуал, предполагает в качестве одного из главнейших условий безальтернативность монарха, что считает народ – хорош ли Путин, плох ли он, хороши ли его решения, плохи ли они – не имеет значения. Это сейчас так. Если у Путина по каким-то причинам вдруг возникнет реальная альтернатива, чего, естественно, он постарается не допустить, пока жив, — тогда его рейтинг рухнет в одночасье. Но не раньше.
А пока Путин шантажирует мир большой войной — это его основной бизнес на сегодня. Это не значит, что он собирается устраивать ее в реальности. Но Путин всячески подчеркивает — если что, он может. Запад же не готов участвовать в большой войне ни при каких обстоятельствах. В нынешней ситуации это дает Путину важное политико-психологическое преимущество при обсуждении ряда ключевых вопросов международной политики, которые его занимают, в том числе и судьбы Украины.
Неизвестно, когда и что сделает Путин, потому что он по своему психотипу не стратег, а тактик. Поэтому его нельзя прогнозировать на полгода вперед — это занятие абсолютно бессмысленное. Все ключевые решения он принимает непосредственно перед тем днем, когда они должны быть реализованы.
Можно лишь анализировать его объективные цели, то есть цели, которые существует независимо от того, что мы о них думаем. Цели у него такие: не допустить вступления Украины в НАТО, максимально заморозить евроинтеграцию Украины, обеспечить снятие блокады Крыма. Чтобы гарантировать жизнеобеспечение полуострова, Путину не нужен там сухопутный коридор – чтобы его контролировать, ему не хватает войск и физических сил. Поэтому Путину просто нужно стратегическое решение Украины по этому вопросу, которое будет приниматься под его давлением, в том числе и под угрозой постоянного возобновления войны в Донецкой и Луганской областях.
И четвертая цель Путина – полное разблокирование Приднестровья. Для достижения этих целей он будет и дальше давить на Украину, используя Восток как постоянный очаг реальной, актуальной или постоянной дестабилизации.
В своей валдайской речи Путин не сказал ничего нового, эта речь достаточно банальна. За последние семь месяцев он излагал эти тезисы в разных формах и вариантах много раз: мы не хотим войны, но если что – мы к ней готовы, а вы, европейцы, к ней не готовы — потому что жизнь человека в евро-атлантическом мире стоит гораздо больше, чем у нас в России.
Европа не готова воевать вообще – не только за Украину. Если Путин завтра введет войска в Латвию, чего он, конечно, не сделает, это теоретическое рассуждение, то, значит, и у Латвии будут проблемы.
Кризис в Украине будет среднесрочный – пока Путин остается у власти. Запад будет давить на Путина посредством экономических санкций, а Путин будет шантажировать Запад большой войной. А война в Украине будет возобновляться всякий раз, когда позиция Киева не будет его устраивать.
Если Путин достигнет четырех названных целей, он успокоится. Но поскольку Путин не верит никаким договорённостям – ни устным, ни письменным – он все равно будет вынужден, с точки зрения своей логики, держать на территории Украины очаг дестабилизации. Поэтому полного «слива» районов Донецкой и Луганской областей с так называемым особым статусом он не допустит. Эти территории нужны Путину, чтобы в случае чего, если после достижения договоренностей по четырем обозначенным пунктам Украина попытается выйти хотя бы из одной, он смог в любой момент снова устроить войну.
