Россия — страна-мифотворец. Большинство россиян не сомневаются в том, что они — «народ-богоносец» с «загадочной русской душой», исключительной «духовностью» и повышенной «жертвенностью», что сохраняет «веру отцов» и за пределами собственного государства проливает чужую кровь только во имя «освобождения», «помощи», «самозащиты» и «интернационального долга».
На этих мифах во все века стояло Российское государство, подбрасывая традиционному русскому сознанию свежие сказки. Шли годы, менялись правители, сочинялись новые песни и новые мифы. Чем больше привычный русский тоталитаризм закручивал гайки, все упорнее пытался починить вертикаль власти, тем активнее измышлялись новые мифы. Старые тоже живы и чувствуют себя прекрасно, но за последние годы к ним добавились и новые, произрастающие вокруг прошлых, как молодая поросль вокруг вековых дубов.
Сегодня среднестатистический россиянин, отдыхая на удобном ложе традиционных мифов, охотно подкармливает свое шаблонное сознание «антидепрессантами» в виде свежих сказок о самом себе.
«Врут все»
Все врут, ну буквально все! И, трагически закатив глаза: «А что делать?». На войне, мол, как на войне. Как писал Твардовский в «Василии Теркине»: «На войне сюжета нет». Ждать логики развития событий и закономерностей по части выстраивания сюжетов на войне не приходится.
Да, говорят вокруг, телевизор врет. Врет нагло и беспрестанно. Это ужас и преступление. И, снова трагически закатив глаза, — «Ну так и другая сторона врет. Война ведь…».
Затем с калькулятором в руке вычисляют, кто врет больше, кто чаще, а кто наглее. Всем спокойно и радостно — иначе никак, попробуй тут не врать. И так хорошо, спокойно сразу — я не один такой. И Россия не одна такая — весь мир врет. Не говоря уже об Украине, которая со своими СМИ делает это непрерывно.
А что, Америка не врет? Она, по сути, такая же лживая и причудливая, но при этом думает, что никто не понимает, какие у нее интересы в Украине — где ей еще обкатывать свои грязные энергетические технологии? О Европе вообще речи нет — сидит на своих ценностях, как на мешке с золотом, а сама только и думает, как ей пролезть в прорубленное в Украине окно к залежам сланцевого газа.
Вот так подумаешь об этом, подумаешь — и можно с чистой совестью в кроватку. Потому что врут же все. Не только российские телеканалы. Хорошо как…
Это такой народный транквилизатор в России в последнее время стал гулять: «Мы ничем не хуже, они все точно такие же». Коллективная рефлексия скрывается за успокаивающим «я не один такой». На этом транквилизаторе, синоним которого — бессовестность, Россия живет много веков. Это почти национальная идея, один из главных мифов, которые строить не помогают, да жить — тоже.
«Хохол» — безобидное слово (монолог таксиста)
«Люблю хохлов, хохлы — они душевные, и песни у них красивые, да и вареники умеют делать. Что вы сказали? «Хохол» — обидное слово? Да бросьте, я ведь ласково. Разве на ласку можно обижаться? Я вот свою собаку иногда «тварью» называю, так и кричу: «Эй ты, тварь, иди сюда! Рядом». И ведь не обижается — идет рядом. Потому что знает, что это я ласково. А вы говорите — хохлы обижаются. У меня друзья на Украине живут (че — «в» Украине? Ну не знаю, мои друзья говорят, что они «на» Украине живут), так вот мой друг про себя говорит: «Я хохол». Значит, это необидное слово, так ведь?
Если человек сам про себя говорит … Вот вы Гоголя читали? У него там на каждом шагу «хохол», «хохол». Кстати, у него и слово «жид» по несколько раз в странице встречается. Он-то, наверное, знал, что обидно, а что нет. Я вообще считаю, что хохлы ничем не хуже нас, русских. У нас и языки похожи, только хохляцкий — он смешной. Но я хохлов и правда люблю, мы же братья. Если бы они еще в НАТО не лезли. Они ведь там у себя в Хохляндия не понимают, что НАТО там своих ракет понатыкает — совсем кранты им наступят.
А так я вообще считаю, что всякий народ надо уважать. Как и человека. Вот если человек оступился, нельзя его сразу за это перестать уважать — мало ли, каждый может глупость сделать. Так и целый народ — он тоже может глупость сделать, как хохлы со своим Майданом. Крови пролили цистерну, а зачем, какой толк?
Поменяли одних олигархов на других, войной на своих же пошли, с самолетов бомбят, граждан пытают, убивают, теперь никакой стабильности нет и не будет. Не понимают, что это американцам выгодно, то их развели, как лохов. Жалко хохлов, люблю я их, душа за них болит. Братья ведь нам, хоть и мудилы, прости господи. А на «хохлов» обижаться не надо. Они же нас кацапами называют — мы ведь не обижаемся. Брось ты, необидное совсем это слово — «хохол».
«Большинство россиян уважают Путина»
Несколько месяцев назад в Москве на Красную площадь вышел человек с плакатом, на котором было написано одно слово: «Х…ло». Человека забрали в полицию и обвинили в оскорблении главы государства. «Позвольте, — возразил задержанный, — я не написал, кого я имею в виду». — «И не надо — и так все знают, кто у нас х…ло», — строго ответил полицейский.
Простодушный полицейский даже не знает, насколько он был прав. Не в смысле несвободной оценки нынешнего президента, а в том, что неуклюжая попытка его защитить обернулась неожиданной констатацией абсолютного, катастрофического неуважения к нему. Миф о том, что в России Путина уважают, восстал из глубинного национального неприятия самого понятия «уважение».
Русский человек из многих исторических причин не имеет представления о достоинстве. Он любит унижать и унижаться, хамить и выслушивать хамство, терпеть обиду и оскорблять в ответ. Умеет склоняться перед кем-то, заглядывать в рот, растягивать губы в улыбке на протокольных мероприятиях, но в глубине души большинство россиян уверены: любой человек — ноль.
Для среднестатистического апологета Путина наш нынешний президент — удобное оправдание своего темного нутра. Пацанская лексика, хамская манера общения, бесконечный обман — все это не может никому нравиться, даже человеку, не способному видеть дальше собственного носа. Но как это удобно — видеть во главе государства отображения собственного коллективного «я»!
Смотрите, как ловко у президента получается ставить на место ненавистных интеллигентов зарвавшихся, эту пятую колонну, которая считает, что умнее всех! Молодец, знай наших! А как хорошо он умеет разговаривать с мерзкими олигархами, которые украли наших деньжат и теперь жируют, а у меня зарплата 20 тыс. рублей. Он Ходорковский — так ему и надо, он же бандит, правильно его посадили. А сами мы как его прижмем? Да никак, хотя и очень хотелось — и его, и таких же, как он, воров. А Путин церемониться не стал. Правильно, молодец — за всех нас отомстил.
Экономика развалена, коррупция гуляет открыто, старики горят в домах престарелых, с Юго-Востока Украины плывет груз-200, цены растут чуть ли не в геометрической прогрессии — я потерплю, для меня же главное, чтобы и у соседа корова сдохла.
«Россия дала миру большой кинематограф»
Это один из самых любимых, наряду с широтой и непознанностью русской души, миф, придуманный в советские времена, который перекочевал во времена нынешние. Как и любой миф, он стоит на страже идеологии. «Какое прекрасное кино было в Советском Союзе, которые личности, режиссеры! А какие добрые и чистые фильмы снимали! Сейчас ничего этого нет», — завывают бабушки у подъездов, министр культуры и Никита Михалков.
Это неправда абсолютная и чистая. Советское кино не было ни большим, ни даже выдающимся. Это было кино огромной страны, в которой студии всех 14 республик бесперебойно выпускали на-гора около сотни лент ежегодно, и 90-95 из них были стопроцентным барахлом. Из всего сонма кинопроизводителей СССР Запад знал только Андрея Тарковского, который снимал штучное, не похожее ни на чье кино. . больше всего советский и позже — русский — кинематограф западные киноманы и специалисты ценят исключительно в области авторского кино.
То есть того, что делается не для широкого зрителя, потому что в России все, что для людей, — будь то фильмы, автомобили или обои — является некачественным. Из всего массового кинематографа ласково приняли только посредственную экранизацию «Войны и мира», получившую «Оскара», но лишь за то, что была снята по четким лекалам Голливуда. А имя такого уважаемого на Западе Leo Tolstoy, по которому вместе с Teodor Dostoevsky, в основном, и знают русскую литературу, овеяла эти лекала «русским духом».
Блестящие советские режиссеры Григорий Чухрай, Григорий Козинцев, Петр Тодоровский, Марлен Хуциев, Эльдар Рязанов, Василий Шукшин, Алексей Герман — все они были и остались внутренним продуктом (кроме, наверное, Германа, которого в последние годы признали западные специалисты, поставив его примерно на один уровень с живым Тарковским), как и их кино, известно лишь знатокам русской культуры.
На самом деле все просто. Советский зритель совсем не любил отечественный кинематограф — он не знал другого. И с тем, советским, кино, было спокойно — оно не несло с собой подлянок, было понятно, чистым, отцензурированным. За это и нравилось. В нем герой не мог выругаться, героиня не могла показать обнаженную грудь, школьник не мог нюхать кокаин — оно не давало поводов хвататься за сердце. А что еще надо обывателю, чтобы провозгласить кино великим? Те фильмы, в которых смысл не гулял на поверхности, а в форме метафор и эзоповских конструкций притаился на глубине, зритель просто не смотрел, а если и да, то не понимал.
Как принято на российских просторах, если тебе не под силу построить что-то новое, можно просто на всякий случай разрушить старое. Если не способен посеять и вырастить собственный урожай, хотя бы напустят колорадского жука на соседский.
Примерно так поступает нынешняя власть с российским кинематографом. Новая система господдержки, вынашиваемая несколько лет, выстрелила прямой наводкой по киноискусству — причудливый мозг законодателей родил такую систему господдержки, при которой львиная доля выделенных на кино средств отходит к проектам типа «Наша Раша» — откровенное коммерческое барахло, но при этом само способное не только себя обеспечить, но и собрать хорошую «кассу».
«В России пьют не больше, чем во всем мире»
С определенного времени развенчание мифов о самих себе — любимая забава русского человека. Несколько лет назад это стало едва ли не самой модной темой для всякого скучающая от безделья и безденежья публициста, журналиста, «писателя». Все бросились развенчивать мифы, в процессе накапливая новые. Возникла многоступенчатая путаница, с макушки которой торчал один из главных и любимых «мифов о России» — о русском пьянстве.
Вся его многолетняя, даже многовековая история — это настоящий миф. Мифа о русском пьянстве, по крайней мере такое его распространение, как это представляют россияне, не существует. Разговоры о том, что за рубежом нас считают пропащими пьяницами, возникли совсем недавно, в 1990-е, когда еще вчера советские, а ныне новые русские начали выезжать из страны. До этого в Европе и Америке алкоголикам делать было нечего — за границу уходили лучшие умы, а они, как известно, от спиртного чахнут.
Когда за границу хлынули толпы «малиновых пиджаков», взявшихся скупать и на месте истреблять весь запас западного алкоголя, в иностранной прессе начали появляться недовольные отзывы о нашествии россиян. Мир действительно вздрогнул. «Малиновые» стали в позу обиженных и взрастили миф о мифе, мол, нам приписывают неумеренное пьянство. В ход пошла статистика о потреблении спирта на человека в разных странах, и оказалось — о, прекрасный народ-мифотворец! — что в сравнении с ирландцами и финнами мы недоучки, в сравнении с французами — первачки, ну а с немцами на равных.
Сейчас РФ тратит тонны бумаги на статьи и книги, в которых развенчивается мифы о России. Поскольку миф о русском пьянстве создан в России и русских же особо дразнящий, то на издание, пере-и перепереиздание макулатуры, которая опровергает этот миф, денег направляется всего. В разы, в десятки раз больше, чем на борьбу с алкоголизмом.
Катерина Барабаш, опубликовано в издании Тиждень.UA
Перевод: «Аргумент»
