Недавно Минобороны официально назвало цифры погибших украинских военных за время проведения антитеррористической операции на Донбассе: за время АТО погибло 147 солдат и офицеров, ранены 267.
Это без учета новых потерь украинской стороны в Ямполе и Закитном.
В Главном военном клиническом госпитале Киева сейчас находится больше шестидесяти раненых военнослужащих, которые участвовали в боях с русскими диверсантами и сепаратистами на Донбассе.
«Борты» с ранеными ребятами приходят каждые два-три дня. У многих комбинированные ранения: например, одно из самых распространенных сочетаний – пулевое ранение в верхнюю часть тела и осколочное в ногу.
Все парни из разных регионов страны – Николаев, Запорожье, Днепропетровск, Луцк, Житомир. Старше 26 лет – большая редкость. Раненых, которых везли прямо с «горячих точек» – в полевой форме и со снаряжением – опекают волонтеры и неравнодушные киевляне. Несут в основную здравницу Минобороны все: еду, белье и дорогие лекарства – для самых тяжёлых больных в реанимации.
Старожил госпиталя, санитарка Маша работает в отделении травматологии 19 лет. После влажной уборки палат в правом крыле стоим, отдыхаем. Говорит, столько пациентов, как сейчас, не было никогда: «У нас в основном на весь этаж было максимум 10 человек. Сейчас 43″.
Баба Маша работает на пару с другой санитаркой, тоже на пенсии. Убирать палаты им помогают девочки из Волонтерской сотни.
«Вы, девки, приглядывайтесь! У нас так все медсёстры тут замуж выходят – ухаживают за военными, влюбляются и уезжают вместе с ними на службу», – шутит она.
Из палаты №4 на костылях появляются двое раненых, осколочное ранение в голень. Они из самых «легких» – у обоих зацепило только по одной ноге. Совсем молодые ребята, почти мальчишки, ковыляют по ступенькам со второго этажа на крыльцо: хочется покурить на свежем воздухе.
– Меня Юрой зовут, – обращается вдруг один. Невысоко роста, в тельняшке, лысый, но с рыжей бородой, перевязанной двумя резинками для волос, жёлтой и голубой, – Не видел вас раньше. Новенькие?
– Новенькие. Как попали сюда?
–Я вообще гражданский. Работаю инкассатором, преподаю айкидо. Добровольно пошел, в составе 25-й десантной мы были. Под Славянском снарядом бахнуло, говорят, кость задело хорошенько, уже две чистки было. Обещают, что останусь с ногой.
Юра тяжело спускается по ступенькам на первый этаж, а потом преодолевает ещё четыре у входной двери.
Навстречу идёт в халате и бахилах посетительница, активно комментирует вслух: «Это кто придумал отделение отоларингологии на первом этаже, а травматологическое, где люди в колясках и гипсах – на втором? Ещё и пандуса нет!»
Юра улыбается, делает ещё несколько шагов и приземляется на лавочку у входа, вытягивает сигарету, прикуривает:
– Я сам долго на Житомирщине жил. Отец был военным. Потом у бати дом остался, переехали в Днепропетровск. Если бы сказали, что отец воевал, и я на войну пойду – не поверил бы никогда. Страшно видеть смерть в лицо. Но если надо, после выписки сразу поеду на фронт обратно.
Поправляет резинки в бороде, вдруг смеется и говорит:
– Эх, горе у меня случилось.
–???
– Очень хочу пива, безалкогольного. Вчера друзья принесли, поставил в холодильник, пока спал, оно пропало – медсестра выбросила. Там же написано было: «ноль процентов»?!
С соседней лавочки реагирует другой пациент:
– Режим есть режим. После выписки пойдем, выпьем настоящего, алкогольного.
Ребята громко смеются и договариваются, что «таки да».
На улице гуляет пара. Крепкий парень в коляске – десантник с Николаева, замкомбриг 79-й десантной бригады. Нога в аппарате Илизарова. Миниатюрная жена сзади с силой толкает коляску. У Саши также было ранение в живот. Ранения получил в Славянске.
Вокруг семьи собралась толпа, обсуждают последние вести с Донбасса: «Я вот видео недавно видел на ютубе, где БТР прямо на плацу десантника русского задавил. Раньше, когда слышал о подобном – волновался, а теперь жалею, что не больше…»
Саша качает головой: «Так получилось, что Россия теперь нам не друг, а враг. И не просто враг, а враг №1″.
Присутствующие кивают, мол, «да», стоят ещё немного и расходятся в разные стороны. Жена покатила коляску дальше – под липы и каштаны, там тень и нежарко.
Неподалеку сидят жены других раненых офицеров. Измученные лица: ухаживают за мужьями сутками – моют, переодевают, стелют постель, а если особенно сложные случаи, нужно ещё и с ложки кормить.
«Если среди вас найдется массажист, попросите его зайти на минутку, – с улыбкой сквозь слёзы обращается Катя из Кировограда. Её муж лежит в нейрохирургии – осколочное ранение в спину и рука в аппарате Илизарова. – Так устала, что хоть спину запасную проси».
Врачи сказали, что её мужу ещё долго лежать на больничной койке. До этого женщина отдала последние деньги за съемную квартиру, двух детей отправила к бабушке в деревню.
От беседы отвлекает девочка-волонтер Настя: «Пошли к Ярику, он у нас без ноги остался, отнесем фруктовые соки».
Поднимаемся на 4 этаж. Открываем двери, здороваемся. На средней кровати молодой крепкий мужчина в полулежащем положении разминает правую ногу, левую – ампутировали выше полена из-за ранения под Рубежным. Его ещё мучают фантомные боли, но 27-летний мужчина уже активно осваивает костыли и тренируется по коридору ходить на одной ноге.
У старшего лейтенанта 30-й отдельной механизированной бригады Ярослава Миронова непростая история.
Его родители рано умерли, в 16 пошел учиться в танковый институт в Харькове. Молодой человек уже 11 лет в украинской армии, военная служба нравится – за пять дней до отправки на Донбасс только вернулся с Косово.
Приезжал командир, зачитал в палате приказ о присвоении капитанского звания: «Хочу остаться в армии. Командир обещает помочь, чтобы я пошел в академию на заочку, а потом останусь на кафедре».
На соседней кровати сидит его жена Галя, внимательно слушает, включает телевизор.
На экране новости, показывают сюжет о том, что на Львовщине отказываются принимать у себя мужчин-беженцев с Донбасса, но рады разделить собственный кров с женщинами и детьми.
– Это правильно львовяне решили. Чего их здоровые мужики убегают, а нас с Волыни бросают отстаивать регион, где живёт шесть миллионов человек? Наши ребята головы кладут, а эти бегут, как трусы, с поля боя.
Жена протягивает руку и легенько хлопает мужа по плечу: «А это всегда так, кому война, а кому мать родна».
Миронову ещё предстоит длительное лечение в госпитале, реабилитация. И ещё нужно протезирование за границей.
«Галочка, ты только верь и надейся на лучшее, поможем, чем сможем, всех на уши поставим», – обещаем в дверях.
У Гали сверкнули слёзы в глазах, тихо шепчет «спасибо».
Ниже этажом с ранением в лёгкие лежит однокурсник Миронова – танкист Вова. После операции у него был низкий гемоглобин. Его взяли под опеку сразу несколько киевлян, которые подкармливают раненого куриной печёнкой, орешками и свежевыжатыми фрешами из свеклы и моркови. Каждый день в одно время они их подвозят к проходной госпиталя, где девушки принимают передачи и несут пациенту.
Берём стеклянную бутылку, несем в палату.
Вовка сидит на краешке кровати, со спины торчат трубочки. Смотрит вместе с соседом, тоже АТОшником, чемпионат мира по футболу в Бразилии. Сейчас играют африканцы.
«Болеть буду за немцев, они позже, правда, играют. Они самые крутые, на мой вкус», – заявляет подопечный и ищет чашку.
«Может, хватит уже? Я уже лучше себя чувствую, ещё оскомину набью», – улыбается к трём девицам офицер.
«Пьем до дна, чтобы прыгал, как зайчик скоро», – и наливаем полную кружку. В бутылке ещё остается половина. Предлагаем соседу по койке.
Сосед – молодой парень, боец второй роты Нацгвардии. Зовут Владимиром, он со Львовской области. Недавно ему сделали операцию: пуля снайпера под Славянском пробила лёгкое и зацепила позвоночник.
Владимир весь в трубках, ступни в ортопедических сапожках, измазаны зелёнкой. Ног он пока не чувствует. Занимает себя чтением современной украинской литературы. У него есть любимая девушка Люда.
– Тебе фреш можно?
–Я вже пив сьогодні, – покашливая, отвечает Владимир, параллельно продолжая тихим голосом беседовать по телефону через наушники.
Девочки находят трубочку и поят бойца.
Немного позже мы узнаем, что Вова, возможно, больше не станет на ноги. Врачи настоятельно рекомендуют реабилитацию в Израиле или Германии.
Спрашиваем танкиста Вову, что он кушал, чтобы поднять гемоглобин: «Кролика принесли нашему соседу, картошку молодую с укропчиком. Вкусно. Вернусь в армию с пузом». Хлопает себя по майке.
По коридору в травматологии звенит каталка с кастрюльками – у раненых время больничного обеда.
Порции насыпают большие, еда выглядит и пахнет аппетитно. Обратно в пищеблок кухарка увозит много остатков солдатского обеда.
Один из начальников администрации госпиталя признается, что кормили украинских военных так хорошо в госпитале не всегда. Для раненых с Донбасса обеспечивают приличное питание, также помогают сочувствующие киевляне, которые багажниками привозят овощи, а также предприниматели, которые привозили мясо: «Месяца так три назад, нам не стеснялись привозить подпорченный картофель – искусанный вредителями, с гнильцой.
Но сейчас все нормально. Правда, много киевлян так и норовят юркнуть в госпиталь, чтобы накормить раненых булочками, черешней, клубникой – а это нельзя! Во-первых, неизвестно, что это за пища – часто невозможно отличить диверсанта от порядочного гражданина, второе – у лежачих ребят диета, у них проблемы с желудком от этой клубники».
В фойе госпиталя ловят молодую брюнетку. Говорит, что хочет встретиться с ребятами и раздать тёплые пирожки из супермаркета рядом.
Волонтеры просят девушку отдать все на центральную кухню на проверку, а к бойцам уже нельзя – тихий час.
Девушка возмущается и взрывается гневом: «Я помочь хотела, а вы меня выгоняете, я еду принесла. Я о вас в Фейсбук напишу, всем расскажу».
Объясняем, что еды в госпитале хватает, лучше помочь продуктами или средствами гигиены бойцам на передовой.
Ребята в госпитале все как один рассказывают то о просроченной тушенке на фронте, то об отсутствии душа и мыла, из-за чего бойцы часто открывали люки БТРов во время сна – четверо немытых мужчин в одном пространстве не самое эстетичное явление: «Можно также принести что-то от простуды или поноса. Чем лучше обезопасить ребят в Славянске и Снежном – тем меньше их попадет сюда. Да и организму нужно быть сильным, чтобы увеличить шансы после ранения».
Брюнетка успокаивается, спрашивает координаты пункта приема материалов и удаляется.
…Тем временем на крыльце хирургического отделения постепенно собирается толпа – санитары, руководство госпиталя, волонтеры. Приковыляли на костылях более лёгкие раненые с соседнего корпуса. На лифте с помощью жен спустились упомянутые николаевский десантник Саша и Ярослав Миронов.
Ждут новый «борт» с Донбасса.
Приезжает один реанимобиль и машина скорой помощи побольше. Санитары быстро бегут к дверцам.
Саша и Ярослав нервничают, переживают. Жены держат их за руки, успокаивают. Офицеры хотят узнать, нет ли среди новых раненых их однополчан.
Из реанимобиля вытаскивают носилки. У парня прикрыто лицо, главврач командует: «Срочно в операционную». Персонал больницы шепчется, что у парня 40% ожог тела, в том числе и лица, и что он в сознании. Прибыл из-под Луганска, танкист.
Из машины побольше вытаскивают вторые носилки – у этого ранение в пах.
…Всего около десятка новых раненых. У большинства комбинированные ранения – их сразу же отправляют в отделения повыше. Новые ребята – с Житомира, с Волыни, Днепра. Впервые привезли бойцов «Айдара».
Ярик и Саша не находят сослуживцев. Жены берут мужчин за коляски, костыли и тащат обратно наверх в палаты.
В госпитале говорят, что услышать о смерти сослуживца – огромная боль. В офтальмологии с выбитым глазом есть десантник из Днепра. Его привезли как раз в тот день, когда подбили ИЛ-76. Он вышел на крыльцо и долго оплакивал ужасную потерю в 25-й десантной…
Последними с крыльца уходят мама и невеста молодого солдата, который уже две недели в реанимации. Только два дня назад он начал узнавать маму и обнял невесту.
У девушки на руке поблёскивает золотое кольцо с камушком. Говорит, что решила к свадьбе вышить жениху красивую венчальную рубашку.
Автор: Марина Данилюк, УП Жизнь
