В Славянск побаиваются ездить даже местные, жители соседних Артёмовска, Горловки и Стаханова.
Чем ближе от Донецка к Славянску, тем острее чувствуется висящее в воздухе напряжение. Группы активистов с флагами, здесь – палаточный городок вокруг соляной шахты с армейскими оружейными складами внутри – там – перекрыли трассу, человек семьдесят с транспарантами и флагами «Донецкой Республики».
Подъезжаем к Артёмовску.
Нас приглашают «завернуть на огонёк» к обосновавшимся тут, кажется, уже основательно, федералистам – или «самообороне Донбасса», как они себя называют.
«Сепаратисты» тут, вопреки всему – менее агрессивные, чем «Самооборона Крыма». Охотно вступают в диалог. Предлагают чай, бутерброды, солёные грибы, борщ. Все – домашнее.
– …С подвозом – плоховато. Продукты сами видите, не магазинные, – улыбается женщина по имени Катерина, которую тут все называют «мамой».
Через дорогу от палаточного городка – соляная шахта «Володарка». Вооруженная охрана, камеры наблюдения.
– Мы здесь для охраны, – комментирует один из «сепаратистов». На вид ему лет двадцать, может немногим больше, зовут Кирилл. – Они охраняют склады с оружием, а мы их.
– Откуда здесь склады с оружием? – удивляюсь.
– А вы не знали? – говорит Катерина. – Здесь же огромный арсенал. Мы – местные. Все видим. За прошлые полгода они грузовиками вывозили… Я сама видела длинномер, груженый оружием. Вы знаете, что такое – длинномер? Сколько там может поместиться единиц? Тут, в шахте, самый большой арсенал на востоке! Миллионы единиц, даже сороковых годов.
– А откуда вы знаете что там, в грузовиках именно оружие?
– Смеёшься? Черные номера, охрана, солдаты… Что им охранять? Соль? Оружие там, оружие… А когда не военными везли грузовиками, там номера – один раз киевские, другой раз – львовские. Вот, посмотрите, у нас тут распечатка висит – номера всех регионов. Так и сидим тут… Как на пороховой бочке.
Катерина – школьный учитель русского языка. Преподаватель младших классов. Здесь – по убеждениям. Утром работает. Днём – одевает «военку» и идёт на блокпост.
– Детки проходят мимо, удивляются. В школе задают вопросы. Но я не отвечаю. Там – я учитель. Здесь – «террористка», «сепаратистка», «боевик» и особенно «путинский турист» (смеётся). Тридцать три года живу в Соледаре, и стала туристкой.
Мы тут даже флаг не вешали…уже две недели стоим. Про нас вся пресса пишет – боевики, убийцы… Не знаю, что там, в Славянске творится, но какие же мы тут «боевики»? А если тебя двадцать раз назовут свиньёй – захрюкаешь. У нас тут с оружием один Игорь.
Игорь снимать себя запрещает. Даже со спины. На бронежилете видны полустёртые буквы «Беркут». Походка, язык тела выдаёт в нем сотрудника, скорее всего, бывшего. Он и не скрывает – опыт есть.
Глаза… Мы смотрели в такие глаза, стоя на Майдане. Нам никогда не услышать друг друга. Или все же, надежда есть? Задаюсь этим вопросом и начинаю вступать в аккуратный диалог.
В словах артёмовских «сепаратистов» слышится эйфория. И наивность, наивная вера в лучшее будущее. С высоты опыта Евромайдана, – можно сравнить одно с другим, каким бы невозможным ни казалось это сравнение.
И сравнение это неожиданно легко даётся, когда ты видишь все своими глазами.
Тут не поют песен, не поют гимн Украины, но так же верят в избавление от коррупции, от власти олигархата, от криминала.
Само по себе то, что апатично-пассивное общество на Донбассе вышло из домов и захотело взять на себя ответственность за будущее, повлиять на него, выражая свою позицию, строя блокпосты из шин – это уже разрыв шаблона.
Как бы ни хотелось не замечать схожие черты – они есть.
Точка невозврата для них – уже пройдена. Об этом красноречиво говорит мне Кирилл, показывая на себе, где и на сколько им надоело, что регион разворовывают, и надежд на изменения нет.
– Мы как муж и жена. Нас поженили, а мы расстались. Жена шляется по Европам, а муж работает. Вот так у нас! И мы хотим развода! Мы хотим жить сами. Чтобы наши деньги были в регионе. Не захочет развода – будет суд. 11-го у нас – референдум. Вот тогда и решим, – комментирует Катерина.
Привожу в пример Крымский рефферендум под дулами автоматов.
Кирилл вступает в долгие, путаные объяснения о Евромайдане, с нарушениями хронологии и причинно-следственных связей. По всему выходит, что рабочих мест здесь лишились из-за того, что киевское правительство «поссорилось» с Россией.
О вводе войск в Крым тут говорить не хотят, неудобная тема. Крым – там, далеко, а тут – свои проблемы. Спрашиваю, когда же оно, правительство, успело поссориться? За те четыре дня между побегом Януковича и появлением «зелёных человечков» в Крыму?
Молчат. Думают.
Какая-то женщина приносит целлофановый пакет, и все радостно набрасываются на «сладенькое». Война войной, а сладкого хочется всегда.
С полным ртом от сладкого пирожного с трогательной вишенкой посередине, Кирилл вступает в дискуссию о «Правом Секторе», экстремизме, и о Приднестровье.
Ассоциации с Приднестровьем – точнее, с Приднестровской Молдавской Республикой (ПМР) – для меня близкая тема. Самопровозглашённая республика превратилась в маленькое княжество со своим криминальным и полукриминальным «старшинством».
Отцу и сыну на приднестровском «троне» принадлежит все – начиная от заправок и кончая личной армией из легального частного охранного агентства. Стоит ли говорить, что последствия для такой «республики» были самыми плачевными. К сожалению, не все тут это понимают – или не хотят понимать.
Чувствуется, что внутри каждого из них – огромная неуверенность. Агрессивная идеологическая «плёнка» рвётся на глазах, только и успевай латать. Поэтому им легче не верить информации, которая вносит смуту в и без того смутную уверенность в собственной правоте.
Тут – не логическая позиция. Тут вера.
Вера, во многом подкреплённая российскими войсками возле границы. И однозначной поддержкой безжалостного бульдозера российской прессы. Все альтернативные точки зрения сгребаются им как мусор.
Да и какая может быть здесь, в Артёмовске, вера украинским СМИ, если их всех называют террористами?..
Хорошо чувствуется, что мы уже на полдороге к «центру», идеологическому и военному.
Отсюда смотрят на «главный штаб» с надеждой, ждут распоряжений. Но в то же время чувствуют себя раскованнее – потому что ни местная милиция, ни военные их не трогают. Пока не трогают.
В полукилометре – первый правительственный блокпост.
Здесь своё «подполье», «автодозор», паранойя. Тут пограничная зона между относительно спокойными невооружёнными блокпостами в 20 километрах от Донецка, – и осадным Славянском. По обрывкам разговоров слышны «местные» сводки новостей.
Кого-то расстреляли вчера. Кого-то поймали, видимо, шпионов, конечно же, западных.
Война? На мои вопросы здесь отвечают:
– Да какая у нас война? Вы же видите, все спокойно…
А через минуту у одного из них звонит телефон, и обрывками слышен телефонный разговор:
– На «Карандашах»? Убитые есть? Ранили?.. Куда?.. В какой больнице?… Ясно.
И между собой, отойдя в сторону, пересказывают шёпотом последние «оперативные» новости.
Война все-таки уже идёт. Она идёт в умах. Хочется надеяться, что диалог еще возможен. Между простыми, несчастливыми людьми – они ведь одинаковы – что на Западе, что на Востоке.
По материалам: Кристиан Жереги, режиссер Babylon’13, для УП.Жизнь
