Пока в центре Киева затихли страсти, иностранные журналисты исследуют настроения в регионах. Тема противоположных региональных полюсов и предполагаемого раскола страны остается одной из самых популярных «украинских» тем за рубежом передает «ОстроВ».
Разнообразие как недоразумение
«Противопоставление Востока и Запада для Украины — не пустой звук, — говорится, в частности, в статье российского The New Times. — «Эта тема начала весьма активно муссироваться с приходом к власти Януковича, — объясняет львовский журналист Владимир Сенатовский. — Конечно, и раньше были различия, в том числе язык и менталитет, но это не воспринималось как проблема. Именно с подачи Януковича и губернаторов Восточной Украины началась проблематизация украинской многоукладности». Сенатовский приводит в пример «одиозного губернатора» Харьковской области Михаила Добкина: «Он открытым текстом говорил, что Восточная Украина своей промышленностью кормит Западную, где сидят бездельники и фашисты. Конечно же, это не так: большая часть этих старых советских заводов на Востоке существует только за счет субсидирования правительства». Еще один больной вопрос, продолжает Сенатовский, это язык: «При Януковиче стало так, что если ты говоришь на украинском, значит, ты националист. А если ты националист — значит, ты нацист. Значит, вся Западная Украина — это нацисты». Такого рода тезисы, высказывания, штампы о бандеровцах и т.д. — все это постоянно крутилось в национальном телеэфире, поясняет львовский журналист. Хорошо известные теперь «титушки» — они тоже продукт пятиминуток ненависти: «Они ведь и вправду считают, что мы фашисты, а они просто наводят порядок».
«Разговоры о разделе или федерализации Украины — это разговоры в пользу Януковича и Путина, — считает Владимир Сенатовский. — Западная Украина демонизируется киевской властью, с тем чтобы в случае победы Майдана создать предпосылки для отделения Востока, где продолжит править клан Януковича и который, конечно, станет марионеткой Кремля, вроде Приднестровья или Абхазии. 15 млрд кредита, которые Путин дал Украине, они нацелены именно на то, чтобы удержать от банкротства все эти шахты и дряхлеющие советские промышленные гиганты Востока, чтобы сохранить базу поддержки Януковича». Неподписанное Януковичем соглашение об ассоциации с ЕС ввело бы на Украине новые промышленные и технологические стандарты. Переход на них был бы непростым делом, и часть заводов пришлось бы закрыть. Но в конце концов, страна смогла бы интегрироваться таким образом в рынок ЕС и вообще в глобальный рынок. «Сейчас Восток получил передышку на некоторое время, пока хватит путинского кредита. Но потом все это повалится, и уже неконтролируемо», — уверен Сенатовский».
«Львовские политики подчеркивают единство Украины как исходный пункт любых переговоров о ее будущем. «Проблема не в Восточной Украине — проблема в Януковиче», — говорит львовский депутат Андрий Холявка, — продолжается статья. — Тем не менее создается впечатление: «западенцы» готовы отдать Восток страны — если не получится по-другому. «Если вопрос будет стоять так: либо Янукович и Таможенный союз, либо мы теряем Восток, то, конечно, мы выберем второй вариант», — подтверждает Палых. С ним соглашается Юрий с баррикад: «В конце концов они там (на Востоке) тоже взрослые люди». Так или иначе, жители Восточной Украины могут быть спокойны: эшелоны бандеровцев, которыми запугивает население пропагандистская машина, никогда не пойдут на Восток свергать местные администрации. Желающих воевать «за того парня» здесь, на Западе, нет».
В ней также отмечается, что «к городскому консенсусу по поводу будущего присоединилась и львовская мэрия, во весь фасад вывесившая баннер «Вольный город для вольных людей». Львов, одна из красивейших частей Европы, отторгнутая в пользу СССР по итогам Второй мировой, возвращается назад. Так во всяком случае кажется сейчас».
С донецкой мэрией, и с консенсусом вообще, на противоположном краю страны гораздо сложнее, — если верить репортажу «Огонька». Как говорится в нем, «все разговоры здесь так или иначе сводятся к майдану. Майдан — это даже и не взбунтовавшаяся площадь в Киеве, а код в системе «свой-чужой», мировоззрение.
В Игнатовке в маленьком продуктовом магазинчике мужчина лет 30 в теплой куртке набивает пакеты едой: хлеб, колбаса, сыр, молоко, овсянка… «Что, Гриша, шахта денег дала?» — спрашивает продавщица. «Дала»,— угрюмо отвечал Гриша. Я ввязываюсь: «А что, нерегулярно дают?» «По-разному. Сейчас вот два месяца свои 5 тысяч гривен ждал». — «А что же вы не протестуете, не бастуете?» — «Ага, сейчас же. Как забастуешь, так и полетишь с работы. У них не задержится. А куда я пойду? У меня тут семья, детей двое, их кормить-одевать надо… — тут глаза Гриши недобро сузились.— А ты что? Из майданщиков? Или из януковских?» Ясно, что для него и те и другие — зло».
«Майдан виноват и в том, что дороги покрыты наледью, а на тротуарах скользко. Сосед в маршрутке рассуждает: «Снега навалило, а никто не вывозит. Они думают, что весной все само растает. Им не до нас. Они борьбой с майданом заняты. А мы тут по буграм ездим».
«Украинцы только сейчас начинают обживать пространство своей единой, самостоятельной и большой страны. При входе в «Донбасс Арену» висит плакат: «Вместе мы — сила». Похоже, это и есть украинская мечта, объединяющая всех украинцев от Донбасса до Карпат — жить в своей сильной стране. Только понимают ее в разных частях Украины по-разному», — констатируют в «Огоньке».
Основы украинской олигархономики
Корреспондент британского The Financial Times тоже обращается ко Львову. «Львовское «Венское кафе» кормит революцию своими пирожными и кофе, — начинается его статья. — Половина ресторана в центре западноукраинского города превращена в командный пункт, откуда каждый вечер отправляются в Киев полные активистов автобусы, чтобы принимать участие в протестах. Конечно, я теряю часть бизнеса, но мы должны делать все, что можем, чтобы поддержать движение», — говорит Олег Мандюк, владелец кафе, по мобильному телефону, пока он едет в Киев. Мандюк — это часть широкого движения владельцев малых и средних предприятий из западной Украины, помогающих финансировать и организовывать протесты, расшатывающие власть Виктора Януковича, президента страны».
«Мандюк и его коллеги из бизнес-элиты достаточно отличаются от богатых олигархов, доминирующих в центре и на востоке страны, — замечает британский журналист. — Там тяжелая промышленность вроде угольной и стальной стала собственностью крохотной группы, обеспечивающей ключевую поддержку Януковичу, хотя некоторые олигархи в настоящее время меняют позиции. На западной Украине нет тех же природных ресурсов, что на восточной, поэтому бизнес там — более мелкий и предприимчивый. Две половины страны имеют разные деловые традиции. Западная Украина столетиями была под австрийским и польским руководством, будучи присоединенной к Советскому Союзу только в годы Второй мировой войны, в то время, как восточная была тесно интегрирована с Россией на протяжении более 300 лет и на десятилетия дольше жила при коммунизме. «Венское кафе» — это не ошибочное название: центр Львова имеет намного больше австро-венгерского, чем русского духа. В кафе полно людей, десятки толкутся, чтобы записаться на бесплатный автобус на Киев, оставить еду и одежду для демонстрантов и положить деньги в большую банку, наполненную банкнотами».
«Тогда как многие западноукраинские предприниматели разделяют презрение своего региона к Януковичу и хотят его отставки, у них есть и более прагматичная причина поддержать революцию, — говорится также в его статье. — Имея границу с Польшей и ЕС всего менее, чем за 100 км, местный бизнес надеется, что новое правительство подпишет соглашение олб ассоциации с ЕС, которое могло бы стимулировать торговлю и инвестиции… «Я знаю, что многие инвесторы хотели бы прийти в Украину, и соглашение об ассоциации очень способствовало бы этому», — говорит мэр Львова Андрей Садовый».
И как своего рода резюме о предпринимательском опыте западных и восточных украинцев — статья в Neue Zürcher Zeitung. «В отличие от России, где президент Путин разъяснил олигархам, что в политике им нет места, в Украине предприниматели-тяжеловесы прямо вовлечены в государственное управление, — пишет ее автор. — Они хоть держатся благородно на заднем плане, все же располагают рычагами на самом высоком политическом уровне. Это обстоятельство делает их участниками в поисках выхода из нынешнего гражданского конфликта. Будущее президента Януковича самые могущественные олигархи могли бы решать даже в большей мере, чем сам глава государства».
«Едва ли еще какая-то страна в Европе до такой степени выделяется горсткой супербогачей и большинством населения, пребывающим у черты бедности или даже за нею, как Украина. В одном из отчетов международной общественной организации Irex юрист Ольга Голойда пишет, что около ста человек из олигархических кругов контролируют в Украине от 80 до 85 процентов экономики. В ЕС 65 процентов населения можно отнести к среднему классу, в Украине — около пяти процентов. Почти половине украинцев закупка продуктов питания обходится в 60 процентов всех имеющихся в их распоряжении денег, и, согласно «Forbes», 77 процентов населения живет за чертой бедности. Причина того, что малые и средние предприятия в Украине занимают только долю в 10-15 процентов от производительности экономики, в то время, как в ЕС этот показатель составляет около 60 процентов, по словам Голойды, заключается в засильи олигархов и произволе чиновников».
Неизбежное зло?
Одно из следствий такого положения вещей — радикализация украинских протестов, которая беспокоит и интригует иностранных журналистов никак не меньше, чем региональное разделение Украины. «Никто из тех, кто хочет выпить горячего чаю и поговорить в палатке с демонстрантами, не встретит тут ксенофобских настроений. Однако радикализация тут четко ощутима. «Свобода или смерть!» — это их слоган, который повторяется тут почти повсюду, и многие говорят, что готовы на крайности. «Когда баррикады из снега растают, мы выставим против танков человеческий щит», — говорит один из «охранников Майдана», которого цитирует Neue Zürcher Zeitung.
«Явное возвращение к песням, слоганам и символам националистического движения 1930-х и 1940-х годов — с его стремлением достичь этнически чистого украинского национального государства, свободного от русских, евреев и поляков — стало одним из самых заметных отличий этих протестов от Оранжевой революции 2004 года. Правые группы были чрезвычайно активны в организации протестного движения на местах, особенно когда количество протестующих со временем убыло, открыв устойчивость правого ядра», — констатирует корреспондент The Washington Post.
«Профессор Принсингтонского университета Марк Бейссингер показал, что украиснкие протестующие в конце 2004 года имели «слабую заинтересованность в демократическом завершении», вопреки тому факту, что протесты были вызваны фальсификацией голосования, — продолжается его статья. — Более современное, декабрьское исследование текущих протестов в Украине показывает, что менее 20 процентов их участников были спровоцированы «попранием демократии или угрозой диктатуры». В более широком смысле важно не утверждать, будто оппозиция недемократическому режиму — это то же, что поддержка демократии. В истории полно примеров оппозиционных движений, управлявших авторитарно после прихода к власти — от оппонентов Шаха в Иране в 1978-1979 до антисоветского националистического движения в Армении, которое беспокоило оппозицию и предпринимало серьезные фальсификации на выборах после получения власти в 1990-1991; и до диктатора Александра Лукашенко, который начинал свою политическую карьеру как оппозиционный парламентарий в Беларуси в начале 1990-х».
«Более того, сами по себе протесты не особенно представляют взгляды широкого украинского сообщества. Утверждения, что «движение в полной мере охватывает украинское общество, стариков и молодежь» находят очень мало подтверждений. В этом, как и в, по сути, каждой сфере политических суждений, Украина совершенно явно разделена. Исследования, проводившиеся в стране за два последних месяца, были совершенно разными по своему качеству и результатам, но ни одно не показало заметного большинства населения, поддерживающего протестное движение, как и мало какие показали большинство с противоположной стороны».
«Украинские «оппозиция» и «протестующие» — наиболее часто употребляемые обозначения. Но кто эти люди? Приблизительно каждый двенадцатый из тех, кто живет во все более развитом палаточном городке на киевской площади Независимости, является членом какой-то партии. Менее трети принадлежат к какой-либо организации. Майдану (это слово может обозначать широкое протестное движение, а не только площадь как таковую) сложно дать определение», — это уже из статьи британского The Economist, в котором издавна демонстрируют хорошее знание украинских реалий.
По словам ее автора, «для многих демонстрантов оппозиционные партии являются преимущественно меньшим злом среди коррумпированной государственной элиты… Несмотря на пропасть между либералами и радикальными националистами, все участники движения соглашаются, что они борются с клептократией и коррупцией. Движение начали те, кто верил, что более тесные связи с Европейским Союзом помогут избежать этих проблем и свести на нет вмешательство России. Не все из ультраправых групп движутся в направлении к Европе, но это уже второстепенный, тактический вопрос. Проевропейские украинцы считают, что являются союзниками с правыми радикалами в борьбе против худшего врага. Тактика, использованная специальной полицией, и приведшая к смертям шести участников протестов, только усилила убежденность в том, что решающие времена требуют решительных подходов».
Обзор подготовила Софья Петровская
